С. Да, все, пошло. В начале у нас такие формулярные вопросы: просто представься, назови, где учишься и расскажи про профессии родителей.

Л. Меня зовут Чиркина Любовь, учусь я…ну, собственно, окончила 4 курс истфака МГУ. Ааа… про родителей: папа у меня водитель, такой типа менеджер-водитель, мама домохозяйка. Но я сижу с отчимом и мамой.

С. Ты живешь сейчас в Москве?

Л. Да.

С. А почему ты в свое время выбрала исторический факультет?

Л. Потому что в 10 классе мои родители хотели, чтобы я поступила в ИСАА. Я начала заниматься историей. Я поняла, что меня очень интересует история и то, что не хочу в этот ИСАА, а хочу на Истфак.

С. Подожди, а почему в ИСАА?

Л. Потому что типа это же перспективно и так далее, все это: восточные языки, — это сейчас очень круто. У меня отчим, соответственно, он знает китайский. Он, по-моему, ИСАА как раз заканчивал… и родители хотели, чтобы я туда пошла.

С. Чтобы потом работать, иметь язык?

Л. Да.

С. Ты учила китайский, ты рассказывала. Это было еще до поступления?

Л. Нет, это было на 2 курсе.

С. Аа…Тут конечно понятно, что МГУ имеет хорошую репутацию как историческое образование. А вот внутри университета, почему ты потом выбрала кафедру этнологии?

Л. А, это потому что на 1 курсе на лекциях по истории первобытного общества, которые вел Туторский, меня прям так поразили истории об австралийских аборигенах и папуасах, о том, что…неужели люди живут где-то там, в других частях мира настолько по-другому. Это так интересно, так здорово, что я подумала, что я больше никуда не хочу кроме этнологии, всё. Но потом я еще думала между кафедрой истории Церкви, понятное дело, хаха, потому что мне интересна религия. Но я была уверена, что и на кафедре этнологии я смогу заниматься религией, для этого мне не обязательно идти на кафедру истории Церкви. Собственно, что я и сделала.

С. Но там будешь несколько под другим углом этим заниматься.

Л. Ну да, мне сторона доктрины не очень интересна, мне больше интересна сторона людей.

С. Почему у тебя такой интерес к религиозной жизни?

Л. Не знаю. Я думала об этом. Но нет какого-то одного ответа, просто в какой-то момент, когда мне рассказывали всякие истории необычные про верования… Не знаю…просто как-то.

С. У вас какой-то background религиозный есть, то есть вы верующая семья?

Л. А, да. Родители у меня относительно воцерковлены, то есть мама и отчим.

С. Православные, да?

Л. Да.

С. А ты?

Л. Ну, я верующая, но не воцерковленная.

С. Понятно, то есть ты выбрала специализацию этнологию, а потом уже преподавателя выбрала по близости темы твоих интересов.

Л. Да, я ж долго думала сначала к Елене Игоревне пойти. Сначала собиралась у нее писать про ислам. Но как-то у нас не очень сложилось… с исламом. Ну, потому что сначала мы что-то друг друга вообще в темах не понимали ... я что-то говорю одно, она мне предлагает другое, — я не понимаю, как это вообще связано между собой. И я потом подумала, зачем мне вообще заниматься исламом, — ну понятное дело, я не особо разбираюсь в исламе. И как-то решила, может все-таки заняться чем-то ближе к православию. И, соответственно, Елена Игоревна — она по исламу. А идти к ней заниматься православием какой смысл, если есть Ольга Евгеньевна Казьмина¹, которая как бы этим занимается уже много лет.

С. Да, логично… а ездила ли ты в какую-нибудь экспедицию еще до этой?

Л. Не, в первую.

С. Соответственно вопрос, почему ты поехала в эту экспедицию. Был ведь выбор?

Л. Дааа [выдыхает и улыбается], был еще Туторский с Архангельской областью, Функ с Алтаем. Но у меня было два варианта: между Функом, понятное дело, и Еленой Игоревной.

С. Почему не Туторский, он же как раз по православной..?

Л. Мне не хотелось на Север. У меня еще… А!…у меня прошлым летом были другие поездки, то есть, я очень много ездила в прошлом году и поэтому нужно было, чтобы это как-то встраивалось во все остальные мои поездки. Это было тоже очень важно. Получается, с Туторским я не могла по какой-то… по-моему, у меня было как раз тогда восхождение на Эльбрус, по этой причине я не поехала с Туторским. А на Алтай — это было все тяжело, непонятно, как что делать. А с Еленой Игоревной — я как бы первоначально еще сказала, в марте, что хочу с ней поехать, потому что я хотела диплом у нее писать, и это было бы как-то логично. Вот. Ну а потом уже менять не стала.

1Казьмина, Ольга Евгеньевна. Профессор МГУ. Доктор исторических наук (2008 год), тема диссертации:"Русская Православная Церковь и новая религиозная ситуация в современной России (этноконфессиональная составляющая проблемы)"

С. Вот интересно: ты вообще туристка? Расскажи, пожалуйста.

Л. О чем?

С. Ну ты поднималась на Эльбрус.

Ж. Но Эльбрус, это вот не такой туризм…

Л. Ха-ха-ха. Не знаю, что даже сказать. У меня просто родители тоже любят всякое такое. Экстремалы…отчасти. Мама после Эльбруса (потом мы еще в сентябре прыгали с парашютом) сказала, что она больше никуда не пойдет. И что все, хватит ей на всю оставшуюся жизнь.

Ж. Значит, мама тоже ходила на Эльбрус?

Л. Да, мы там вместе были: я, мама и отчим. И с парашютом тоже вместе прыгали.

С. Ты прыгала с парашютом!?

Л. Да, [улыбается] и… на следующий день или через день после того, как мы вернулись из Оренбуржья. Вот… Ааа, ну не знаю, у меня родители сами по себе такие активные, сами без меня ездили на Алтай еще года два назад, тоже там лазали по горам. С Эльбрусом несколько лет уже думали о том, чтобы пойти. И как-то этим летом сложилось все и…

Ж. Вы на вершину прямо поднимались?

Л. Да.

Ж. Значит, у тебя есть какая-то подготовка предварительная?

Л. Ну… я как бы не могу сказать, что я вообще не спортивный человек. [смеется] Ха-ха, я постоянно чем-то занимаюсь, каким-нибудь спортом. В основном гимнастикой, правда. И такими, общими [упражнениями]… типа фитнеса, так сказать.

С. Гимнастикой ты занимаешься с детства?

Л. Я в детстве, да, занималась гимнастикой, а сейчас просто занимаюсь растяжкой, то есть без этих вот ленточек. А что об этом думать, теперь уже бесполезняк…. А сейчас просто так, растяжка для себя. Вот…

С. Вы ходили до этого в походы большие?

Л. Не-а.…

С. В школе?

Л. Нет, в школе у нас вообще было как-то так. Мы в принципе особо не ходили никуда со школой. Так что, максимум, в киношку могли вместе сходить, потому что учителям надо было отчитаться, что мы куда-то ходили…классом. А так — нет. Ну, в лагерь когда я ездила, там бывали походы на день-два с палаточкой. В Крым ездила, там в лагере были такие вот…ну и всё. Было просто интересно так.

С. Да, это действительно экстрим. Я, насколько помню, у меня единичка туристическая. Единичка трудности. То есть, у всех видов туризма: горного, водного и пешего, — есть вот эта шкала. И на какие-то маршруты не пускают людей, у которых нет…

Л. На Эльбрус просто… путь есть легкий, и есть сложный. Два. Там либо с севера ты заходишь, либо с юга. Поэтому, понятно, мы брали тот, который проще.

С. А у вас был проводник?

Л. Да, у нас была группа, это был официально заказанный тур. У нас был гид. Собственно даже не один. Три, по-моему. Когда именно на вершину шли, тогда три или четыре гида было, нас было человек, по-моему, десять. Потому что нужно было любому, кто не дойдет, с кем-то спускаться: человек не может спускаться один, его нужно будет провожать.

С. Да, ну это серьезное испытание. Ты добралась до верха?

Л. Да. [улыбается]

С. Видела? Ну как?

Л. Это было… ну, это было, на самом деле — ничего не видела. Потому что мы очень-очень медленно шли, вся наша группа. И, соответственно, к моменту, когда мы уже забирались на самый верх, все уже спустились, и началась небольшая буря, можно так сказать. Ну, в общем, там видно ближайший… как вот этот угол я вижу, дальше — нет. Ветер сбивал. Поэтому на саму вершину было подниматься вообще нереально страшно, просто ужасно…

С. А ты в связке с кем была?

Л. Мы все в одной связке были. Там были разные… как сказать? В общем, там последняя преграда — это такой склон, ты идешь прямо, тут у тебя обрыв, с другой стороны у тебя гора. По ней идешь…там вот в принципе все привязывались. Получается, там была одна веревка натянута по всему этому склону. Тебя к ней прицепляли, — ты поднимаешься. Вот. Потом ты поднимаешься, получается, на вершину, она такая плоская. Есть еще пик отдельно. Разница в паре метров. Родители у меня остались на вершине, потому что ураган маленький, так сказать. Снег. В общем, плохая погода. Погода очень сильно испортилась, поэтому они на пик не стали подниматься. Нас несколько человек решили пойти. Вот. Я, одна девчонка, и еще три парня. И вот когда мы подошли к этому пику, — там маленький проходик был узенький, чтобы туда подняться, — дул на самом деле очень сильный ветер: нас прямо сдувало всех. Мы, как могли, шли вот так [показывает], согнутые, чтобы нас не сдуло. И когда мы уже подошли к пику, я сначала сказала, что я…нафиг, я уже не пойду, короче, мне оно не нужно, я не хочу свалиться оттуда [смеется], потому что узенькая дорожка. На что гид посмотрел на меня и еще на одну девочку: "Нет, пойдем". Мы просто вместе с ним, ну, собственно, он прицепил нас к себе. Мы втроем поднялись. Пофотографировались кое-как, потому что там встать было нельзя, мы просто поднялись и сели. Когда пытаешься встать, то тебя сразу начинает сбивать, очень сильно. Ну и три парня кое-как залезли, вот, сфотографировались. Ничего не увидели кроме самого знака о том, что это пик, потому что ничего не было видно, только пелена белая. Все. И спустились быстро.

С. Я так понимаю, инициатором всех поездок были родители? Отчим и мама.

Л. Не, главный организатор это отчим и я. Мама — это так. Маме уже потом: "Хочешь?", — "Ну ладно, давайте".

С. То есть ты и организатор! Тебе доставляет удовольствие экстремальный туризм, экстремальные ощущения?

Л. Ммм, это сложный вопрос. Вот где-то до этой зимы почему-то мне это…не то чтобы нравилось, но это интересно, пересиливать себя в такие моменты, — а сейчас я не знаю, я думаю, что мне не нравится это чувство…. Ну, посмотрим. В принципе я все равно хочу еще раз прыгнуть с парашютом, еще раз подняться на другие горы, попробовать. Так что может быть. Но в принципе в горах подниматься не страшно. Там если бури начинаются…Но и просто очень тяжело. Тут как бы интересно пересилить себя.

С. Нет, это важный бекграунд!

С. …(2.0) что ж, про эту экспедицию. Было ли тебе в ней как-то некомфортно, трудно, просто организационно и из-за перемещений, переездов. Как ты себя ощущала?

Л. Спать хотелось. [Смех, улыбаемся]

Л. Да, я не ненавижу утром вставать. Я вообще. Прям — не мое. Хотя, наверное, мало кто любит утром рано вставать…

Ж. Ну, смотря во сколько ты ляжешь.

Л. Мне чтоб нормально… Обычно, когда я в Москве, когда мне нужно вставать к первой паре, я в самом начале делаю себе режим. То есть, я не могу позже полдвенадцатого лечь, чтобы в семь встать.

Ж. Это нормально.

Л. Ну да, потому что я, конечно, встану, но просто я буду ненавидеть весь этот день. И проживать постоянно такие дни, когда ты просто такой приехал домой спать, — это ужасно. Вообще лечь пораньше спать — и тогда весь день будет на позитиве… Я, если не высыпаюсь, хожу, все ненавижу.

С. Очень хорошо. [Люба смеется] Значит, сколько мы были там дней?

Ж. Две недели.

С. Две недели полной, стопроцентной ненависти?

Л. [взрывной смех] Не, слава Богу, я не настолько не высыпалась, чтобы прямо все ненавидеть тогда.

С. В общем, это такая трудность. А вот ситуация интервью. Ты до того, могу предположить, не брала интервью?

Л. Нет.

С. Это было первое?

Л. Угу.

С. Вот входить в дом к незнакомым людям, спрашивать их об их жизни, как ты переживала эту ситуацию?

Л. (1.5.) [Люба говорит значительно тише] Не, приходить в гости, по-моему, абсолютно нормально было. Понятное дело, что, единственное, если интервью какое-то такое, прям тяжелое... Когда человек что-нибудь рассказывает [вздыхает] суперличное и что-нибудь тяжелое: про смерть сына, как нам одна бабушка рассказывала, или про то, там другая рассказывала, что она, бедная, живет, и все сейчас умрут и она умрет, и вообще, что все плохо, — это, конечно, было тяжело слушать. А так, если ничего такого, обычная история…ну как сказать "обычная"? Бывали же счастливые! Вот первая, на которую мы попали, была… максимально счастливая: как они с мужем [встретились и женились]…через несколько лет… - мы тогда, помню, рассказывали вообще всем эту историю.

С. Да.

Л. Это был прекрасный рассказ! И прекрасная история.

С. Получается, как общение с людьми: от одного остается тяжелый осадок, от другого, наоборот, легкий. Вы ходили с Ирой вместе, в основном, да?

Л. Да.

С. А кто вел интервью?

Л. (1.5.) Мы, по-моему, в основном ходили с Ирой и Аней. Мы втроем ходили много,… насколько я помню. Но начинала обычно Аня. А, да! А дальше каждый свои вопросы задавал. То есть, не было какого-то такого прям [ведущего интервьюера]. По очереди.

С. Я помню, в начале, Елена Игоревна…не только в этой экспедиции, но и в других, предлагала выбрать какую-то свою тему и акцентировать на ней внимание во время интервью, ты помнишь, что ты выбрала?

Л. Я про две темы расспрашивала. Про семью и про религию.

С. Вообще сложно расспрашивать про религию, в которой не очень разбираешься. Я насколько понимаю, все-таки ислам не очень…

Л. Ну, мы к одному казаху, по-моему, ходили или к двум. Все остальные были православные, так что…

Ж. А ты готовилась заранее перед экспедицией, ты узнавала, что-нибудь про Целину или что-то?

Л. По-моему, что-то читала. Нам Елена Игоревна давала книжку свою про казахов. Но, в общем, так как там казахов особо не было, вот, то как бы…

Ж. Книжечку про казахов? Это какую?

Л. Маленькая такая.

Ж. Брошюрка, методичка по полевой работе?

Л. Ага.

С. Там как раз праздники, какие-то явления…

Л. Да, но, по сути [про себя, быстро] смысла в этом особо не было.

Ж. А про Целину?

Л. Я не помню. По-моему, что-то почитала, ну не какие-то там книги, а просто в интернете.

С. А ты знала, что экспедиция посвящена будет целине?

Л. Да, Елена Игоревна, по-моему, рассказывала, если не ошибаюсь. Вообще сейчас не вспомню. Мне кажется, что я знала об этом заранее. Мы же, по-моему, встречались с ней перед экспедицией, и она говорила.

С. Отдельно?

Л. Ага.

С. А у вас были сборы…?

Ж. Собрания перед экспедицией?

Л. Ну да.

С. То есть, когда все потенциальные участники...

Л. Да-да, было-было, там не дозвались многих, правда. Вроде в июне мы собирались, но была одна такая встреча...

С. А что там было, не помнишь?

Л. Что надо взять…

С. А что надо взять?

Л. Платочки, что-нибудь…шорты не очень короткие, джинсы, что-нибудь тепленькое, спальник, кружку. Вот, и…. да, и то, что документы надо было прислать, паспорт. Что-то такое, такие, организационные моменты.

Ж. А про фотоаппараты говорили что-то? Что надо взять, или не надо или еще что-то?

Л. Не помню. Нет, по-моему, ничего не говорили. Но я не брала. Я бы в любом случае не брала.

С. А у тебя есть фотоаппарат?

Л. [Кивает]

С. Ты часто снимаешь?

Л. Ну, вот этот год — да.

Ж. А почему ты не брала бы?

Л. Тогда я не особо любила фотографировать, как бы я и сейчас не знаю,… это спорно. …во-первых, начнем с того, что он тяжелый, и мне неохота с ним таскаться. [посмеивается] Это одна из основных [причин], почему я не очень люблю его с собой брать. То есть, я беру, но это как-то так....целый день было бы там с ним тяжело, конечно, мне. Потому что я до этого ездила в Европу и, соответственно, целыми днями с ним ходила, и это как-то реально прям …. непросто.

Ж. То есть потребности такой у тебя не было, ты не думала: брать или не брать?

Л. Ну он у меня не влезал в рюкзак, Хха! [смеется]. Он тяжелый. Я на самом деле не то чтобы... я больше люблю глазами смотреть, чем фотографировать, поэтому… то, что я сейчас фотографирую, — это… потому что мне потом нравится их обрабатывать, если что-то хорошее выходит. В общем, короче, любовь к фотографии у меня появилась только где-то зимой этой. До этого у меня было так: я не очень любила фотографировать, у меня даже на телефоне мало фотографий обычно. Я так, люблю просто смотреть, без какого-то…

С. А на Эльбрусе ты фотографировала на телефон или у вас был там фотоаппарат?

Ммм, у отчима моего был. Ну, на вершине мы ничего не фотографировали, потому что там было сложно что-то вообще в принципе достать. А так, когда мы куда-то просто поднимались чуть повыше, пока вся эта акклиматизация, — да, фоткали. Но даже в основном не на мой телефон, а на чей-то еще…. А! Нет! У меня есть свои, у меня были пару своих фотографий, потом даже выложила их куда-то, в инстаграм, вот… Потому что там было очень красиво, нельзя это было не сфоткать.

Ж. Перед экспедицией, ну или, допустим, в поезде по пути туда Елена Игоревна что-то говорила о том, что надо фотографировать..?

Л. По-моему да, что-то такое было.

Ж. А что она говорила?

Л. Просто, может, пофотографировать ей…. Не, даже….Я помню, что что-то было…

Ж. Если она, допустим, сказала что надо пофотографировать, что ты об этом подумала? Т.е. какая-то картинка в голове создалась о том, что фотографировать, зачем, как, будешь ли ты этим заниматься?

Л. Да, у меня была мысль: "я не люблю фотографировать" (0.5.) [далее быстро, пояснительной интонацией]. Ну как бы…я реально, я действительно, — я говорю, — я не любила фотографировать, потому что считала, что это отвлекает от того, что происходит вокруг тебя. Пока вот это вот, пока ты фотографируешь, лучше наблюдать своими глазами.¹ Просто у меня все равно не было каких-то мыслей, зачем они (фотографии) мне потом. Если я видела прямо какую-то красивенькую картиночку, ну там поле и этот,… что там было…? — наш автобусик всегда выглядел очень мило, — я фоткала. В остальном как-то так, я говорю, до этой зимы я как-то не особо к фо-то-гра-фии [по слогам] была…

С. У тебя есть инстаграм, я так понимаю?

Л. Да, но там фоток… [считает в уме]. Я пытаюсь его сейчас вести, потому что у меня много фотографий дома лежит, даже обработанных и хорошеньких, но мне все время лень их выкладывать…вот. Но я пытаюсь что-то с ним сделать, наверное…иногда.

С. А ты выкладывала фотографии из экспедиции в инстаграм?

Л. (1.0.) я не помню. У меня всего там фотографий десять, мне кажется. Может быть… Мне проще открыть, посмотреть, чем сказать. Мне кажется, что нет. Может быть… [1.0, смотрит инстаграм на телефоне]. А! Да. Вот, ту, которую мы с Ирой сделали, когда… "Вся власть советам!"

Ж. Угу.

Л. Вот, всё. Это была единственная фоточка.

Ж. А фотографию с пони?

Л. Не, я не выкладывала в итоге. У меня даже в инстаграме нет ни одной фотографии …блин! У меня фотографий — вот [показывает]. Не особо люблю инстаграм.

Ж. А еще куда-нибудь, на фейсбук или куда-нибудь еще?

Л. Нет, тоже, в общем. В контакт тоже не выкладываю, выкладываю только с Эльбруса и из поездки в Европу… С практики вообще ничего.

Ж. А просто показывала кому-нибудь?

Л. Ну наверно да.

Ж. Ну друзьям…

Л. Наверное, я не знаю, честно. Я не помню, ну, скорее всего…

С. Когда приехала, рассказывала, как мы съездили?

Л. Ну да, я рассказывала, но обычно фотографии не показываю, то есть у нас нет такого, типа: вот я приехала, я нафотографировала, а теперь давайте сядем семьей и посмотрим, — нет, такого нет.

С. А о чем ты рассказывала?

Л. (5.0.) Ну, я не знаю даже. Если считать, что мы с родителями каждый день созваниваемся…, то обычно после приезда особого такого рассказа нет.

С. А оттуда ты тоже звонила?

Л. Да. Мы с родителями каждый день созваниваемся, если кто-то из нас куда-то уезжает. Поэтому, в принципе, как бы, я обычно рассказываю все в этот день, а-ля мы делали вот это, мы там вот туда-то ходили, там видели, вот когда поняшек, ой, этих… коняшек ходили смотреть. Типа вот мы это смотрели, еще это сделали. Так потом ты приезжаешь, то уже рассказывать как бы нечего, потому что в принципе каждый свой день ты уже рассказал.

С. Тебя кто-то встречал по приезду?

Л. Меня родители не особо любят встречать. У меня просто мама водит. Меня, по-моему, молодой человек встречал и всё.

С. Кстати, ты ему рассказывала про поездку? Он … тоже историк, да?

Л. Да, на кафедре Новки.

С. Как воспринимают на кафедре Новки деятельность антропологическую?

Л. [смеется] Поездки в поле, мне кажется, все нам завидуют на всех кафедрах. Потому что ни у кого же нет поездки кроме археологов и нас. У всех остальных там типа в архиве посидеть и вообще библиотеку собственную поразгребать, вот у них было библиотеку собственную поразгребать и заносить все это в интернет. Но по сравнению с практикой у нас — это, конечно, ну как бы небо и земля. И всем хочется поехать…

С. Хорошо, а какая у тебя камера? Ты какой купила фотоаппарат, или у тебя давно был?

Л. Мне отчим свой отдал просто. Canon 60 D.

С. Мм, это что?

Ж. Ну, зеркальная камера.

С. Там нужно в ручном режиме всё выставлять, наверное?

Л. Ну там разные режимы есть.

С. А ты пользуешься каким?

Л. Ручным.

С. Ты уже снимала, когда мы ездили в экспедицию или еще нет?

Л. Нет.

С. Зимой ты прямо начала только снимать?

Л. Ну, осенью я пошла на курсы и потом начала фотографировать.

С. Фотокурсы? Хм. [переглядываемся с Женей, смеемся от неловкости]

Л. Что?

С. Ну, интересно! А что тебя [дальше одновременно с Женей] что тебя сподвигло пойти?

Л. Потому что я думала пойти на журфак, я собиралась заниматься журналистикой. Потом подумала, а чего мне ограничиваться только написанием текстов, пойду-ка я хотя бы изучу еще другую часть, фотожурналистику и… научусь фотографировать.

С. Это ты думала уже про магистратуру?

Л. Да. (1.5) Ну я хотела идти на…я всегда хотела стать журналистом. Я сейчас пока об этом только думаю, так, периодически. Аааа, и, соответственно, я подумала, почему бы не пойти на курсы фотографии. Может фотожурналистика? Точнее, ну просто попробовать, посмотреть, — научиться фотографировать. Почему бы нет? Пригодится.

С. Справедливо, а что тебя привлекало в журналистике?

Л. Почему я тогда думала идти на журналистику?

С. Подожди, в прошлом или сейчас… я не могу понять?

Л. Так. Сейчас я одновременно стажируюсь в Росфото и при этом в Историческом музее, поэтому я типа думаю еще, где я останусь. Может мне в журналистику пойти или в музей

С. В исторический музей? Я понимаю, когда люди заканчивают историческую кафедру и идут в исторический музей, там много работы с фондами и со всеми этими делами...

Л. Не, ну необязательно, зависит от того, в какой отдел ты пойдешь.

Ж. А ты в какой?

Л. Экскурсионный. Так что мне не надо работать с фондами.

С. Тебя привлекает работа с людьми?

Л. Поэтому собственно журналистика тоже была: как бы интервью, разговаривать с людьми, постоянно узнавать что-то новое, вот.

С. В принципе журналисты выполняют похожую работу, что и антропологи.

Л. Ну да.

С. Приходят к кому-то и берут интервью. Правда, они потом пишут новости.

Л. Не обязательно прям новости, статьи.

С. Ну, статьи, но о чем-то, скажем так, не научно значимом, а общественно значимом. Ты думала про какую-то религиозную тематику тоже?

Л. Не, по искусству. (2.0) а сейчас в Росфото я пишу про фотографии, про выставки соответственно, про там каких-нибудь фотографов.

С. Любопытно. А ты пересматривала свои собственные фотографии на предмет уже…

Л. Ну да! [смеется] Таким уже, более… что-то хотя бы примерно понимающим в фотографии взглядом!

Ж. Ну да, и что ты думаешь?

Л. [смеется] Да вообще копец, конечно! Только с поняшкой удалось, все остальное плохо. Там либо горизонт завален: у меня вообще была вечная проблема, у меня даже сейчас проблемы с заваленным горизонтом, я теперь могу исправить в программе какой-нибудь, но я не особо переживаю.

С. Можно обрезать фотографию вот так.

Л. В этом, в Lightroom-е, где можно трансформить, где можно специально выстроить, идеально вообще. Просто там все равняю потом и все. Потому что у меня это проблема вечная. Я все равно почти везде заваливаю горизонт.

Ж. А еще, кроме горизонта?

Л. Ну, со светом, на некоторых фотографиях было. Ааа…что еще мне прямо в глаза бросалось? (3.0) Да нет, они просто обычные фотки. Ну было пару, которые мне понравились, помимо единорога, там пейзажки. Но пейзаж проще фотографировать, чем людей или что-то такое.

С. В экспедиции все было, все что угодно можно было снимать. Но было много встреч, много людей и ты тоже думаешь, фотожурналистика, она, скорее всего будет с людьми.

Л. Ну можно события снимать.

С. Ну можно события снимать, но понятно, там будет какое-то присутствие человека. В общем, про съемку людей что ты думаешь? Ты несколько портретов сделала.

Л. Угу. Сейчас что я думаю, мне нравится… ну постановочные нравятся, просто так — не знаю. Особенно мне, если честно, не нравилось снимать этих людей, абсолютно. Вот … они сидят, тебе рассказывают о своей жизни, а тебе фотографировать…ну не знаю, мне кажется, как-то это было не очень в тему, я считала что это вообще не надо снимать. У меня есть, конечно, пару фотографий, но это не для меня, в общем. Я люблю снимать людей только когда …ну то есть постановочная такая фотографии.

С. То есть тебя смущает, что ты, не спрашивая разрешения, снимаешь?

Л. Не, на улице, например, когда я гуляю, я могу фотографировать людей, не спрашивая их разрешения. Но вот когда вот так — они понимают. Одно дело ты на улице как бы идешь, они могут видеть, что ты снимаешь, могут не видеть, что ты снимаешь, — такая вот типа уличная фотография, — они в принципе вряд ли тебе что-то скажут. Здесь они, конечно, тоже тебе ничего не скажут, но здесь как бы другой процесс: они тебе вроде душу свою выкладывают, а ты вместо того, чтобы сидеть, слушать их и смотреть, достаешь фотоаппарат, начинаешь их фотографировать.

Ж. На самом деле если ты собираешься заниматься фотожурналистикой, то тебе придется заниматься именно этим.

Л. Ну с фотожурналистикой я как бы забила, я не собираюсь фотожурналистикой заниматься, только если просто писать.

С. Не, ну это естественная вещь, потому что на улице люди находятся в публичном пространстве, и они в принципе находятся на пересечении взглядов многих людей, и фотовзгляд здесь сильно не меняет ситуацию. А здесь ты дома у кого-то, какое-то частное жизненное пространство, где человек имеет вроде как больше права на собственный образ, он может выглядеть как-то раскрепощено, в халате там, не официально. Это понятная вещь. Вот этот снимок, например, тут вы сидели все вместе и...

Л. Угу.

С. Ты в основном не задавала вопросы, снимала. А вот этот, это здесь бабушка как раз рассказывала тяжелую историю?

Ж. Это когда вы одни у них были, да? Половина группы...

Л. Угу. Аня, Ира и я, если я не ошибаюсь.

С. Не помнишь, что тебя подтолкнуло сделать фотографию?

Л. Ну, то же самое: [улыбается] "нужно фотографировать людей". Ну как бы это была установка Елены Игоревны и Женина, — я прекрасно помню, я не люблю фотографировать, я говорю. Те фотографии, которые я делала, особенно людей, это было потому, что ты сказала, что нужно фотографировать людей, не потому что это было какое-то мое личное желание.

С. Если выделить…Скажем, людей было больше, чем снимков их.

Л. [с заметным оживлением] А потому что это был момент, когда было удобно, а когда неудобно. Когда бывает совсем неудобно тебе фотографировать людей, ну типа вообще там, не знаю, как-то прям ты понимаешь, что это не тот момент, когда нужно, и не тот человек, которого можно сфотографировать, тогда даже … не пыталась. А бывали моменты, когда можно было.

С. Есть даже целая небольшая из двух снимков серия.

Ж. А ты все прям фотографии выложила [для выставки]?

Л. Уу, не.

С. А что там было еще?

Л. Ой. Ну вряд ли много. Что там?

Ж. Ну с поняшками там насобирала, нет?

Л. Не, поняшек всего было две. В Оренбурге две. А, одна в Оренбурге, по-моему, а другая в поле. По-моему, [из невошедших] почти все адекватные, кроме там наших типа каких-то фотографий, которые я решила, ну, в принципе зачем?

Ж. Расскажи вот о тех, которые ты решила исключить. Может ты подумала, что это личные какие-то.

Л. Не, просто мы там с Ирой сфотографировались. Ну как бы… в этом какой-то смысл для выставки я не видела.

С. А покажи парочку, которые тебе нравятся.

Л. Которые нравятся…? На телефоне тогда проще их найти, сейчас. А, вот эта девушка мне нравилась, которую сделала. Еще она будет долго грузиться, поэтому она в таком не очень хорошем качестве.

С. У нас нет такой фотографии.

Л. Я какой-то вариант, может, вот этот кидала, потому что у меня несколько их было.

Ж. Не, вообще ни одной такой не было. Ой, а кинь ее пожалуйста, потому что она мне даже понравилась. Можешь ее куда-нибудь закинуть?

Л. Да, я могу.

С. Мне тоже нравится. Так, а сколько фотографий получается? У тебя намного больше их, чем то, что ты нам прислала. Вот все. Их всего 74 снимка.

Л. Да.

С. Вот этих фотографий у нас нет.

Л. Так, еще из того, что мне нравится… ммм, так, это Даша, непонятная штукенция…

С. Мм, ты ее тоже сфоткала..? Тоже нет у нас ее.

Ж. Есть вот, не Ирина, есть Дашина.

С. У меня такая точно есть.

Л. Так, ну это мы ерундой страдали в Оренбурге. (2.0) ну это, знаешь, это как Рене Магритт.

С. Так отлично, почему не…

Ж. Слушай, а ты бросай пожалуйста все фотографии….нехорошие.

Л. [смеется]

Ж. А я-то мучилась, как мне из 24 фотографий вытащить какую-нибудь. Оказывается, ты просто зажала… самое лучшее.

Л. Ну да, эти я не кидала.

С. Хорошо, это даже лучше, потому что это…. Делает неизбежным вопрос, почему вот эти фотографии ты нам послала?

Л. А. Потому что как-то в начале была идея типа для выставки. Поэтому какие-то мысли о том, что… ну я не знаю, вот эту фотографию я же не буду кидать на выставку [имеет в виду ассоциированную с Рене Магриттом]?

Ж. Почему?

Л. [хахаха взрывной смех] Цель выставки же была — Целина.

Ж. Нет, подожди, а как ты себе представляла цель выставки тогда? Потому что я когда у вас попросила фотографии, по-моему, никакой цели не озвучивала.

Л. Не, у нас было же название выставки…

Ж. Название уже было потом, оно за два дня до выставки придумалось.

С. Скажи, как ты представляешь, как выставки проходят?

Л. А, ну просто как у нас обычно проходят выставки с практики? Ну просто там пейзажики, например, люди, которые что-то рассказывают, с которыми мы разговаривали, что-то интересное из этих вещей, всё. Не какая бы то личная жизнь, поэтому ничего, что связано было с личной жизнью, я не кидала.

С. Подожди, а вот обычно… Просто на нашей памяти не так часто происходят выставки из экспедиций, было только несколько раз.

Л. Ну да. Но что-то было, по-моему про Алтай. После. И до, по-моему, что-то было.

С. До нас был Алтай. Эта девочка...

Л. Да, Алина. Может что-то еще до этого видела, то есть я не помню, у меня такие какие-то представления были. Может только на основе Алтая.

Ж. Наверное нет, потому что когда я начинала собирать фотографии, тогда еще Алтай не висел.

Л. Но что-то уже висело до этого.

Ж. Видимо, бывало, потому что рамки эти на кафедре уже были куплены.

Л. Да, что-то висело.

С. А вообще вот у вас что-то рассказывали о фотографиях в экспедициях? На занятиях?

Л. Не. (2.0) Была визуальная антропология у Елены Игоревны, но я на нее не ходила.

С. Ладно. А показывали фотографии, то есть в … обучении участвовали ли какие-то фотосерии?

Л. Я поняла, да. Ммм, то есть на третьем курсе, получается, или вообще за все время?

Ж. Вообще.

Л. Не, на четвертом, — точно помню, — ничего не было. Ну, Елена Игоревна любит показывать, это понятно: она ведет визуальную антропологию, логично, что, наверное, она их… А все остальные преподаватели кроме нее, — я даже не помню, чтобы они что-то показывали. (1.5.) Может кто-то может иногда что-то показать. С Туторским, помню, как-то фильм смотрели один раз. (1.0) А так, обычно…обычно без…каких-либо таких визуальных сопровождений.

Ж. А ты как-нибудь себе представляешь, для чего нужны фотографии в экспедициях, как они вообще могут выглядеть?

Л. Для чего их можно использовать?

Ж. Какие они должны быть, как бы, как их нужно делать или что нужно снимать?

С. (1.5) Как бы ты их снимала, даже так?

Ж. (1.0) Как бы ты снимала и зачем?

Л. Ммм, мне кажется, либо вот вариант, как вы сайт сейчас создаете, что-нибудь, типа статьи, или что-нибудь такое визуализировать… поездку свою. Ну как бы для многих, может быть, в инстаграмчик. Если книгу пишешь.

Ж. И что там может быть, ну вот допустим, ты пишешь книгу о Целине, какие там могут быть фотографии. (3.0). То есть пишешь книгу о целине, берешь фотоаппарат и едешь туда опять...

Л. Я поняла… (1.0). Пейзажики (1.5.) ах-ха-ха. Ну я пейзажи люблю, куда без них? Ммм, (2.0) не знаю, что-нибудь, что я об этой целине говорила. Мне кажется, надо в самом процессе самого поля искать. Не знаю, если сейчас подумать, чего бы я еще, например, из того, что мы видели, запихнула бы в книгу... Ну понятно, каких-нибудь, наверное, людей… Может быть. Хотя у них надо вроде же спрашивать разрешения?

Ж. Ну кто-то, может, согласится.

Л. (1.0) Мм, а дальше, наверное, зависит от разделов. То есть если, как вот я там про религию говорю, то вот эти фотографии иконостаса [неразборчиво] в грушах, или в чем там он был? В виноградике, какие-то проявления вот той вот религии на Целине в вещах.

Ж. То есть, я правильно понимаю, что ты представляешь себе иллюстрации для текста.

Л. Ну в общем да.

Ж. У тебя есть какое-то сожаление, ну, допустим, ты научилась фотографировать сейчас или приблизилась, по крайней мере, к этому, — о том, что у тебя не было фотоаппарата с собой и том, что ты не успела снять или не увидела, или переделала бы, если бы у тебя в тот раз была бы камера или больше времени?

Л. Не, такое я думала только на Эльбрусе, на практике нет. Там, жалко, на телефон пришлось фотографировать очень красивый пейзаж, но он был реально потрясающий! Мы просто на высоте жили и там облачка начали заходить на нас. Собственно, в какой-то момент все стало в облаках, но пока они еще поднимались к нам, и, получается, они были ниже тебя, — было очень красиво. Я это фотографировала только на телефон, а на фотоаппарат нет.

Ж. А вот подожди, если ты думаешь про пейзаж, — с кем-то уже разговаривали об этом, — какой на целине пейзаж? Возможно ли вообще его снять?

Л. Не, ну там были фотографии, которые мне, например, нравятся, пейзажи. [смотрим фотографии] нет, это нет, это не очень.

Ж. Ведь горы — это прямая противоположность тому, что было на целине. Они очень визуально насыщенны.

Л. Вот такое мне нравится.

С. Вот этот красивый пейзаж, жалко только качество.

Л. Ну да. Вот, типа такого… потом, что еще из пейзажей мне нравится? А, вот когда мы были, — да, вот дальше тоже были, — когда на какой-то камень что ли залезали. Да. Вот эти вот. [показывает на фотографии]

Ж. Ну видишь, это как раз такой пейзаж, где к целине что-то еще прилагается, или дерево но не сама по себе. (1.5.) А тебе было вообще там комфортно по сравнению с горами, или по сравнению с лесом, с привычными пейзажами?

Л. (2.0) Я помню самое начало, мне, конечно, этот пейзаж просто слегка… Ну, я, на самом деле до сих пор больше всего люблю тот пейзаж, который я видела в горах. Потому что все-таки деревья, постоянно ручейки какие-то, маленькие водопадики, все такое. Или даже когда на вершине, — там снег, все это не сравнится, на мой взгляд, со степью. Хотя, в конце… в конце, мне как-то уже понравилось. Но сейчас спустя год я же обдумываю, все равно ничего больше такой, на мой взгляд, максимально живой природы, с огромным количеством деревьев, ручейков и т.д. — не сравнится.

С. А ты в степи первый раз была?

Л. Угу.

С. Просто интересно, я помню свои ощущения, первый раз, когда я был в степи. Я был не в экспедиции первый раз. Я проезжал на поезде в Иркутск, там есть небольшой участок железнодорожного полотна, который находится на территории Казахстана, после Омска. И там, … где-то километров 150 совершенно идеальная степь. Нет ни одного дерева. Я помню свои ощущения от этого. Это, по сути, отрицание пейзажа, потому ничего нет, глаз ни за что не может зацепиться. Зато это очень экзистенциальная тема, просто идеальная земля, небо и ничего нет. Как бы пустота, ты чувствуешь себя очень маленьким, одиноким, т.е. тебе не спрятаться ни за что. Я просто помню свои ощущения, тебе было вот некомфортно от среды, в которой мы ездили, в пыли.

Л. Нет, ну в пыли нет. Ну я говорю, сначала, вот эта вот пустота, конечно, такое... Ну вообще не нравилась мне сначала пустота. Все-таки. Потому что я больше люблю, когда много всего, чем когда… безжизненность, вот!

Ж. Говорят, что весной степь красивая.

Л. Ну, она у меня с какой-то безжизненностью ассоциировалась. По сравнению с лесами. (1.0) Хотя поле мне нравилось. Когда просто на поле мы были, например.

Ж. В пшенице?

Л. Ага. Ну вроде тоже ничего дальше нет, ничего не видно, но все равно.

С. А ты как-то пыталась именно на фотографиях зафиксировать это, именно характерные для Оренбуржья пейзажи.

Л. Ну вот то, что есть. Скорее не совсем характерные, наверное. Вот так вот чисто пустоты, — мммм.

С. Ну, например, здесь.

Л. Да, но здесь у меня провода в небе. В смысле я пыталась на них сфокусировать. Как бы понятно, на что потянет пятый Iphone? — ни на что. Он реально плохо фотографирует, так вот.

С. Тут у тебя он фокусирует на небо, поэтому темный. А тут фокусирует на землю и светлый. (1.0). да, ну все-таки в большинстве случаев это Что-то в пейзаже. Вот. (2.0). Купылтасы, да. У тебя есть их довольно много.

Л. Ну они симпатичны, так посреди степи.

С. А вот, еще хотел про этот снимок. Лошадь. … лошади в поле, видишь, там башня. Ты ее, наверное, хотела бы отрезать?

Л. Не. Тогда я вообще на них не смотрела. Тогда я смотрела на лошадок в поле, я потом уже, когда фотки просматривала, думала: вот эта дурацкая башня [смеется ] Скорее да, чем нет.

(1.0) А потом, с другой стороны, это как цивилизация и коняшки — тоже неплохо.

С. Вот я об этом как раз и говорю. У тебя есть очень похожая вещь, вот эта.

Л. Ну здесь, понятно, не хотелось бы вот эту штукенцию иметь, она там мешалась.

Ж. А я сначала подумала наоборот, что ты специально смешала.

Л. Я вообще не то чтобы очень люблю так вот все мешать. Мне долгое время, например, Москва-сити не нравилась. И сейчас я не уверена, что она прекрасная. Мне кажется, что она отвратительно вписывается в пейзаж Москвы.

Ж. А у тебя есть какие-то любимые пейзажные фотографы?

Л. Не, я особо, кстати, не слежу. Ну так, просто в интернете, то есть в инстаграме я, бывает, смотрю фотографии, которые…

Ж. Ну, может быть, из классиков.

Л. Так чтобы прямо любимые… нет. У меня обычно просто есть, когда я знакомилась со всем этим, я просматривала фотографии известных фотографов.

Ж. А не пейзажные, просто какие-то.

Л. (5.0) … что-нибудь. Если из оригинального, то это ближе, наверное, не к фотографии, а к искусству. То есть те же 99 франков или 99 центов, по-моему. Этот…из самых дорогих фотографов же у нас…, кто Рейн II снял?

Ж. Не знаю.

Л. Сейчас скажу… в общем, это скорее искусство, искусственное проявление в фотографии, да. Вот у него очень необычные фотографии. Я, конечно, не хочу так снимать в принципе, но выглядит очень здорово. … А, Андреас Гурски!

Ж. А почему тебе он нравится?

Л. Сам Рейн, самая дорогая фотография, мне не нравится, мне нравятся остальные. То есть вот например 99 центов, которая такой типа показатель потребления массового.

Ж. Это считывается так, или ты читала про него?

Л. Нет, ну это считывается [показывает ] Вот. Что там еще у него было? Не знаю, мне просто нравится, когда они настолько заполнены, вот с этими арабскими шейхами, на бирже, на чем он там снимал?

Ж. Тебе нравится техника, как это сделано, ну кроме наполнения смыслового?

Л. Нет, только смысловое наполнение, с чисто технической стороны я нечасто смотрю.

Ж. Просто у него это важно, потому что он же не просто это снял.

Л. Обычно это все потом отфотошоплено.

Ж. Ну да.

Л. Идея на самом деле интересна, которую он сюда вкладывает. Не знаю, мне нравится, когда пространство более заполненное что ли. Не люблю я пустоту.

Ж. А еще что? Может быть, в живописи или в современном искусстве или в кино, какие-то визуальные образы?

Л. А ну так то, ну…наверное очень предсказуемо? Самый любимый у меня Ван Гог. У меня дома висят его репродукции. Моне, который через "о".

Ж. Почему? Потому что опять же много всего заполнено и яркие краски?

Л. Да, ну, мне это нравится. У меня дома, если посмотреть, есть целая стена с моими любимыми картинами, открытки из разных мест, где я была…ааа, которые я тоже покупала, потому что мне просто нравятся, а не сам рисунок. Ну да, мне больше нравится, когда полно. У меня есть, например две картиночки не заполненные, на них нарисованы горы и больше ничего нет.

Ж. А в кино, что-нибудь любимое?

Л. Вообще сейчас тяжело. Раньше я бы сказала, что я триллеры больше всего люблю.

Ж. Ну например.

Л. Это сложно определить. Раньше у меня был любимый фильм "Александр". В принципе и сейчас тоже, я его раз сто пересматривала.

С. Про Александра Македонского?

Л. Да, Ну я не знаю, в детстве это мой любимый фильм был.

С. Там еще играл…

Л. Колин Фарелл. Короче не знаю, он что-то очень мне нравился, этот фильм.

Ж. Это какого года фильм?

С. Начало 2000-х наверное.

Ж. Его снимал кто-то тоже известный, не помнишь кто?

Л. Не-а. я его уже не пересматривала последние два года.

С. Он здорово сделан. Там образ Александра, как человека, который пытается пересечь пределы возможного.

Л. Ну да.

С. В том числе. Потому что он пытается увидеть скалу, на которой приковали Прометея. Он смотрит туда, такой замерзающий, уже больной. И все равно ведет туда войско. То есть это такой… жизненный порыв. Это красивый образ, яркий.

Ж. А я не смотрела, но там тоже наполненная картинка?

Л. Ну когда они в Индии…

С. Давай поговорим про Ленина.

Л. А, Да! Это называется: "Сфотографируй все бюсты Ленина, которые ты найдешь". (1.0) По сути, я до сих пор фотографирую иногда, когда бюсты Ленина нахожу, особенно если золотые. Так что может быть [смеется] целая коллекция.

20

Ж. А ты в Москве их встречаешь где-то?

Л. Я один раз видела, у нас в МГУ, на этом…в ГЗ наверху стоит, тоже золотой. Я не могла его не сфотографировать.

С. Почему ты так много снимаешь Ленина?

Л. … я коллекцию уже насобирала. Не знаю, просто он везде встречался, интересно было его фотографировать… они такие похожие.

С. Ну это в принципе не удивительно… [смеемся]

Л. Нет, там был же один молодой, это был вообще супер.

С. Да, такая Лениниана. Разные памятники Ленина…

Л. Если учитывать фотографии его альбома. Там же Ленин с котиком.

Ж. Прекрасно!

С. Ну все-таки, эта серия, для чего она снята?

Л. [Смеется] Сереж! Я просто прикалывалась, что он везде! Я как бы решила, почему бы не пофоткать, типа Ленин золотой, Ленин с котиком, Ленин… В конце, когда там Ленин молодой, - это вообще шедевр! Лучшее, чем можно было закончить!

С. Почему?

Л. Ну потому что везде же он одинаковый, а тут он молодой. Это даже побеждает фотографию Ленина с котиком. [Смеется]

Ж. Подожди, есть же еще, где Ленин совсем маленький.

Л. А, ну да, есть, где Ленин старый и одновременно висит картина, где Ленин маленький. На том [cнимке], кстати, который я скинула, мне просто понравилось, потому что там, по-моему, комбо было. Ленин старый, рядом Ленин молодой, еще рядом, по-моему, знамя или еще что-то такое. Вот что у меня в этой конкретной поездке есть. Типа сразу одновременно несколько вещей, связанных с Лениным.

С. Вот такой [смотрим снимки]. Еще Ленин есть такой.

С. Да, посмотри, сколько их здесь много! Здесь просто нельзя было [пройти мимо]…Просто Ленин на Ленине!

20

С. Такой момент: памятники, знаки советского периода, символы советского времени, которые, конечно, играли большую роль для поколений родившихся в Советском Союзе, проживших всю жизнь там, тем более для комсомольцев, - эти памятники для них имеют значение; для нас скорее нет, ну, во всяком случае, уже не такое. Как ты думаешь, снимки Ленина или других памятников — какой взгляд на них у современного человека, у тебя?

Л. (3.0) Что значит, какой взгляд?

С. Ну как ты смотришь на изображение Ленина? [смеемся] Ну не знаю, с юмором, с пиететом?

Л. Не знаю, ну с Лениным просто интересно, потому что он везде встречается.

С. Он воспринимается как памятник человеку, или это просто какой-то растиражированный символ?

Л. Не, с определенным человеком, не как какой-то растиражированный символ, просто интересно, что он везде есть, в каждом музее, куда мы ходили. Ну, почти в каждом краеведческом.

С. А Сталина ты снимала в музее под открытым небом?

Л. А, я не помню, я поняла, про какой парк ты говоришь, но… Так а что его фотографировать? Лениных много, а Сталин как бы… Это не интересно.

С. Сталина, если покопаться, тоже можно найти.

Л. Не, ну мы же его не находили больше нигде [смеется]. А тут интерес был в том, наверно, что их три сразу штуки.

С. А как ты понимаешь существование этого образа сегодня? Как он действует на людей? Какую он роль играет в визуальной информации, если он такой вездесущий.

Л. Не, ну он вездесущий был вот там, в Оренбуржье, где мы ездили. Здесь в Москве его особо не то чтобы так часто увидишь.

С. То есть он воспринимается как вездесущий именно для поля?

Л. Ну, вот в том месте. Потому что да, куда бы мы ни приходили, в музей, в школу, постоянно можно было где-то найти какой-нибудь памятник. Понятно, что в каждом городе есть либо улица, либо что-то связанное с Лениным, и скорее всего и памятник есть в каждом городе, вот. Иии, ну да, это связано с тем, что мы вроде так много где побывали, и везде был этот вот Ленин и он должен был стоять в каждом музейчике.

С. Да, вот кстати молодой Ленин… или это не Ленин.

Л. Это Ленин, Ленин.

Ж. Вообще вышитый что ли? Гобелен или ковер?

С. Год рождения что ли?

Л. Я не знаю, нам тогда сказали, что это молодой Ленин.

С. Давай теперь поговорим про поняшку. Вообще откуда появилась у тебя такая традиция. Я так понял, это уже традиция, да?

Л. Угу. Ну… (2.0) она появилась ввиду того, что я, соответственно, не любила фотографировать, ааа, но мне всегда хотелось все равно себе что-то на память оставить. И это был такой способ сделать хотя бы одну фотографию, так сказать на память, о том, что я там была. Потому что просто фотографировать иногда…не знаю, — иногда там не хотелось, или еще что-то такое… А сама себя я тоже не люблю фотографировать. Так что получалось…

С. Вот забываем все время этот вопрос тоже задать…

Л. Да, я не люблю фотографироваться. И чтобы нам на память что-то осталось о том, что я где-то была, — я начала фотографировать единорога, вот. А потом уже как-то появилась идея о том, что, почему не фотографировать на фоне… иногда у меня есть фотографии, где единорог просто где-то. Я просто запоминаю, что это вот снято в каком-то определенном городе. Но обычно я стараюсь снимать рядом с какими-то главными достопримечательностями, чтобы потом помнить… (1.5) о том, что я там была; потому что у меня память, на самом деле, короткая, очень короткая. Я часто забываю, и это такой способ хоть как-то запомнить, где я была вообще.

С. Ну подожди, если у тебя будет снимок без поняшки, ты же тоже поймешь, где это?

Л. Ну да, но это такой типа… ну снимок без поняшки ты где угодно найдешь в интернете [смеется], а тут как бы да: "Я там был".

Ж. А почему вообще поняшка?

Л. (4.0 далее тихо) … я единорогов люблю, и было как-то, что мне его Ира с еще одной девочкой подарили на 8 марта. Помню, курсе на втором. На самом деле не то чтобы давно существует. Аааа,… года два уже и сейчас. Мне подарили, он мне очень понравился. Я обычно всегда вожу с собой что-то, какую-то плюшевую игрушку. Вот. А его возить с собой легко, он маленький, и можно фотографировать, в отличие от всех остальных, которые гигантские. Ну, плюс я еще очень единорогов люблю. Может быть, я бы фотографировала какого-нибудь котика тоже вполне. Но, кажется, в тот момент больше… в рейтинге популярности на первом месте был единорог, а котик был на втором.

С. А у тебя есть… плюшевый котик?

Л. [взрыв смеха] Конечно! И не один. [смеется]

Ж. А у тебя единорога зовут как-нибудь?

Л. А, не, просто единорог. У меня единорог плюшевый тоже не один, просто другие больше.

С. Это походный!

Л. Да, [смеется] Это походный вариант единорога. Другие просто вот такие вот [показывает] и как-то неудобно с собой брать. А этот такой маленький, удобненький, всегда можно в сумку положить.

С. А где ты еще его снимала? Где он был, этот малый?

Л. Вот на Эльбрусе он со мной был.

С. А там тоже есть снимок?

Л. На вершине нет, а где-то, по-моему, была его фотография. Какая-то должна быть. У меня на самом деле эта привычка как-то не очень долго жила, я вроде очень хотела все это делать, но что-то иногда забываю. А! На Черном море он со мной еще был. Да! у меня есть еще: мы там с другом пытались сделать очень крутую фотку…не помню, вышло, нет. Ну, там скорее смешно, чем…[ищет, находит. Заливисто смеется]

Ж. Отличная фотография вообще. Очень крутая, очень хорошая.

Л. Вот, это мы короче с другом решили, что мне нужно [сделать памятный снимок]. Я такая типа: "Я всегда фотографирую. Пойдем, сфотографируем единорога!" Он такой: "Ладно, пойдем!" Ну и такие [фотографии], обычные уже, просто… на его фоне.

С. Тут он сидит на горе.

Л. Да, да. А что он просто в воздухе болтается, — интересней, когда он взаимодействует с предметами, интересней, чем просто так. Вот, в Европе он со мной был, на Черном море…

С. А можешь показать, что в Европе ты снимала. С поняшкой?

Л. Могу самую эпичную показать, сейчас, подожди, найду. Самая моя любимая. (1.5 ищет) вот. [смеется] да. Вместо второго — Эйфелева башня.

С. Есть еще вопрос у меня. Сейчас сядет компьютер, пока он не сел, хочу показать снимок "Поняшка и мечеть". Рог поняшки и шпиль мечети, то есть он вступает с ни в какую-то игру, верно?

Л. Угу. Ну, здесь наверное нет, на самом деле, не шпиль был, не … он просто должен был к нему прикасаться в моих представлениях.

Ж. А, а у меня в представлениях это было, как будто они соревнуются, у кого шпиль больше.

Л. Нет. Я их несколько делала. Просто рядом…, но просто рядом не нравилось, да, и, в конце концов, мне нравится, что он как бы пытается просто до него дотронуться. Нет, никаких идей сравнения не было, просто… ну да, какое-то взаимодействие с пространством.

С. И поняшка на Целине...

Ж. [смеемся] Там тоже — взаимодействие.

С. Ну, понятно, этот эффект есть, что игрушка воспринимается не совсем как игрушка, а как существо, посетившее это место. Понятно конечно, что это тоже достопримечательность, караван-сарай в Оренбурге, но все-таки там присутствует религиозный мотив, это мечеть. Вот что ты думаешь на этот счет? Мы побоялись ее выставлять, ну чтобы никого не обидеть. Если бы там Эйфелева башня, мы бы уж точно ее выставили.

Л. Я об этом не думала. Хотя мне…. Когда мы ходили, по-моему, с Аней и Ирой, а может тоже с Викой, не помню. Они мне, конечно, так [говорили]: "Может, хватит, что-то на нас, по-моему, как-то странно смотрят". А я — "Да ладно, что в этом такого?" Но я как-то в этом ничего такого не вижу, поэтому… я хотела с мостом сфотографировать, но у меня не выходило все. Потому что мы на мост все время вечером ходили и, соответственно там ничего не было видно.

Ж. А с православными церквями ты фотографировала поняшку?

Л. (3.0) Я обычно стараюсь с главным местом сфотографировать. Я не помню, куда я ездила, где главное место было… хотя, ездила в Кострому, в Ярославль. Я, помню, тогда его забыла взять.

Ж. То есть, в принципе, это было бы реально?

Л. Ну да. Это должно быть главное место в городе. Ну, какое-то там… символическая достопримечательность. Абсолютно не важно, что это.

С. Слушай, а как ты думаешь, вот этот снимок в числе других на выставке. Как бы ты восприняла, что мы его включили. Единорогушка в поле.

Л. (3.0) Ну это как раз таки к этой теме, когда человек пытается сам себя в поле проинтерпретировать. (4.0). Как человек сам себя видит, ну то есть единорожка меня же представляет, когда я это делаю.

С. То есть тебя не удивило, что такая фотография вообще может быть на выставке?

Л. Мне нравилась эта фотография просто, мне нравится, как она выглядит… Как глазки сочетаются с пшеницей, например. Очень красиво.

С. А ты можешь себе представить выставку "Путешествие поняшки по всему свету?"

Л. Я так и хотела сделать сначала.

Ж. Давай сделаем, у меня как раз есть подходящая аудитория.

Л. У меня пока не так много фоток, в том-то и дело.

Ж. Ну 25, 20 штук надо.

Л. У меня вряд ли 20 есть. Я говорю: у меня проблема в том, что я его периодически забываю. То есть я его могу не взять в поездку с собой.

С. Это значит, ты там не была...

Л. [Смеется ] (2.0) Ну… сейчас особенно, когда я вот фотографировать пытаюсь, я иногда его не беру, забываю. На самом деле я иногда его забываю, пару раз было, что я собиралась быстрее, не успевала его запихать. Обычно так: если я помню, то я его беру, конечно.

Л. Слушай, а вот на фотоаппарат когда ты снимаешь. Ты уже по-другому сознаешь? Когда ты на Iphone снимаешь – это одно, а на фотоаппарат поняшку как бы уже не снимешь?

Л. Ну да, я все равно на телефон буду снимать. Ну, мне как-то неудобно будет просто.

Ж. А почему на фотоаппарат не снимешь? Просто будет технически не удобно держать?

Л. Ну да.

Ж. А если кто-то другой подержит?

Л. Так можно. Вот мы когда на Эльбрусе снимали, я держала поняшку, а фотографировал меня мой друг на свой профессиональный фотик.

С. Короче говоря, поняшка признан по всем параметрам высоким искусством.

Л. [смеется]

Ж. А как ты вообще отнеслась к отбору фотографий для выставки? Не жаль чего-то?

Л. (5.0) Я не знаю, я как-то не думала в принципе о фотографиях.

Ж. Ты пришла на выставку, и что ты подумала?

Л. Я просто смотрела, почему именно эта фотография? В чем была идея? То есть название уже было тогда: типа "Представления… как видят студенты в поле, что фотографируют …в поле студенты" или как-то так. (1.0) Собственно я смотрела, что фотографировали другие.

Ж. А ты хотела что-нибудь туда добавить или убрать?

Л. Ну я же не просматривала фотографии других.

Ж. Может ты прошла по выставке и подумала: "что-то здесь мало… бабушек или еще чего-то" или "что-то здесь слишком мрачно".

Л. Пейзажиков мало было. (1.0) Много каких-то вещей просто. (4.0)… ну и некоторые фотографии я не понимала вообще – в чем их суть была.

Ж. Какие?

Л. То, что меня больше всего поразило, я не знаю, чья эта фотография, надеюсь, никого не обижу, если скажу. Когда там типа Вика в дверь заходит, а там еще какая-то картина. Я не поняла вообще, в чем идея, она вся какая-то обрезанная, картина обрезанная, ноги обрезаны. Короче, вообще непонятно, как скадрировано. И в чем была суть этой фотографии? Если где-то там понятно, типа: Ира украшения сфоткала, кто-то там еще что-то. Какая-то идея была. Здесь я не поняла вообще, в чем была идея. И не с художественной точки зрения, и не с смысловой. Я не поняла, в чем был смысл этой фотографии, на что нужно было обратить внимание.

Ж. А ты придерживаешься таких классических представлений о композиции? Что все должно быть целиком, не обрезано, правило третей.

Л. Ну… скорее да [улыбается]. Ближе к… Не, я, на самом деле не отвергаю, что бывает хорошая фотография, когда что-то и обрезано и т.д., это все зависит от фотографии. Вопрос, на самом деле: "Какой это имеет смысл?" Если какой-то смысл определенный вкладываешь, то там не важно, как это все сделано. Те же самые фотографы, чьи фотографии считаются одними из вершин искусства, у них же с точки зрения художественной — фотографии ужасные.

Ж. А что такое художественная точка зрения?

Л. Я имею в виду с точки зрения красоты они вообще не представляют собой никакого интереса. Они некрасивые. Но там какая-то идея...

Ж. А что такое красота… в твоем представлении? Что идея и красота — разные вещи, как ты описываешь, что такое красота?

Л. (2.0) Идея и красота в моем представлении…. Ну как это сказать? (1.0) Вот на примере: вот мне просто эта фотография запала "женские радости", которую Ира, по-моему сделала. Там есть идея, но в то же время ты же не повесишь ее на стену.

Ж. Мы же повесили.

Л. Ну я имею в виду дома, на стену, чтобы на нее любоваться. С другой точки зрения она хорошая, она показывает, что там фотографируют студенты.

Ж. Что такое идея я понимаю, просто опиши, что такое красота

Л. Мне кажется это сложно описать. Это прямо как на первом курсе меня спросили, что такое традиция. А потом на четвертом мне сказали, что вообще нет никакого понятия [смеется] и просто вопрос о традициях был на ГОС-ах! Я такая: "здорово!" Ааа,… (2.0) не знаю, как сказать, что такое красота. Она для каждого своя.

Ж. Ну, композиция что такое в фотографии? Что такое грамотная хорошая композиция в фотографии?

Л. (1.0) Это когда она отвечает всем каким-то законам. Ну не каким-то, а определенным. Что вот… я не знаю, что из этих фотографий… Думаю, например, лучше располагать какие-то вещи, вот как на этой фотографии, слева вверху, потому что глаз начинает там смотреть, слева, а не с правой стороны оставлять какую-то вещь, на которую ты хочешь привлечь внимание человека. Чтобы там линии, если это горизонт, вели к определенному объекту, который ты хочешь, чтобы привлекал взгляд. Ммм. Горизонт [смотрим фотографию арктического пейзажа на стене]. Вот эта фотография. Здесь если следовать по правилам, получается, все-таки должно быть правило третей. Небо должно верхнюю треть занимать. Но если бы оно занимало, то, соответственно… Оно его не занимает, поэтому внимание привлекают трещины, которые внизу и сам вот этот вот рельеф. А если бы была одна треть, то вряд ли бы эти вещи привлекали наше внимание.

Ж. А что тебя больше в искусстве привлекает, формальные вещи или концептуальные?

Л. В искусстве мне больше нравится идея. А в фотографиях либо идея, либо красота. Ну как бы в пейзажах ... обычно нет никакой идеи. Они мне просто нравятся, потому что они красивые. А если это что-то, связанное с искусством, особенно с современным, то, конечно, должна быть какая-то идея. Потому что там всё больше думают об идее, нежели о воплощении.

Ж. (2.0) Многие, кто был на выставке, и те, кого мы уже опрашивали из участников экспедиции, говорили о том, что в Оренбурге столкнулись с такой, достаточно неприглядной действительностью. В принципе на выставке тоже она каким-то образом была представлена — "чернуха".

С. Ну чернуха, не совсем чернуха. Кто-то говорит, что впервые попадает в дом и видит, как там бедно живут эти бабушки оренбургские. Это заметно в интерьерах, в экстерьерах, в одежде, еще где-то.

Л. Мне кажется… я как бы ожидала, что мы это увидим.

Ж. Это не было для тебя новостью?

Л. Нет, по-моему, это было логично, а что еще ожидать где-то… в Оренбуржье? У меня не было представления, что мы сейчас приедем, а там у бабушек полный холодильник, и они такие: "А, берите, что хотите, давайте я сейчас вам денег дам". Ну нет, конечно! [смеется]. Это было вполне … в принципе логично. Ну, к тому же у нас …тоже семья, например, отец с бабушкой не очень богаты. У нас тоже есть дача, и она такая, обычненькая. И там, на даче, тоже есть домики уже в не очень хорошем состояньице.

С. (3.0) А фотографировать и экспонировать это, по-твоему, нормально? Или как это может выглядеть с моральной точки зрения и с политической… фотографии бедных людей вызывают политические эмоции в том числе.

Л. [тихо] Не знаю, я настолько далека от политики, я обычно об этом вообще не думаю, ну, то есть совсем. Я этим не интересуюсь. Это максимально далеко от меня.

С. Ты бы вот эти неприглядные стороны, если бы у тебя был большой фотоматериал, ты бы их включила в какую-то выставку о Целине?

Л. Скорее да, если бы я считала, что эта фотография зачем-то мне нужна, и она что-то показывает. То есть не то, что типа она показывает, как люди бедно живут. А если была бы тема Целины и там была бы фотография, которая показывала, что люди живут не очень, но при этом тема там была другая, то почему бы нет. Ну как бы оно так и есть. Чего это скрывать? Об этом все знают, я думаю.

С. (1.5) Не все.

Ж. Нет, ну по-разному бывает…

С. Некоторые воспринимают так, как будто не знаю,… они не ожидают... А, да! вот, у нас было немало фотографий документов, просто бумаг переснятых, медалей… у тебя тоже есть медали переснятые. У кого-то больше, у кого-то меньше, у меня с Женей довольно много их. В принципе почти треть фотографий это переснятые… Или даже половина. Некоторые были там представлены [на выставке]. Аня тоже снимала что-то такое, фотографии крупным планом, печатные, перепечатанного. Как ты думаешь, имеет смысл их представлять документально, то есть снимки документов.

Л. На выставке нужны ли они? Ну, смотря какие. Медали — почему бы нет, на самом деле. Такая хорошая… репрезентация. Это же документы. Все зависит от того, какие.

С. Ну это да, примечательные, но сам снимок их…

Л. Ну ты же не можешь вживую привести. Можно их вживую было показать — было бы, наверное, лучше. Но мы же не можем их забрать и презентовать.

С. Кстати можно было бы и что-то вживую привезенное там выставить?

Ж. Не. Я думала об этом, это было бы уже совсем не то. (2.0) а у тебя кстати осталось что-то с целины?

Л. Что я вспоминала все время – у меня три вещи осталось. А не, четыре, но одну я потеряла, так что, наверное, где-то дома валяется. Но прямо с целины, с поездки вернее, я покупала там кулончик, который у меня на самом деле не особо ассоциируется теперь с этой поездкой. Что у меня больше всего ассоциируется, а вот: единственное, что я там насобирала. Это маленький гербарий. Он максимально ассоциируется с этой поездкой, больше чем все остальное. Потом кулончик. [показывает] Это то, что на память об этой поездки осталось. Все остальные вещи, например, кулон, — в принципе уже не ассоциируется никак с поездкой. У меня бывает такое. Просто ты где-то купил себе вещь, она сама по себе тебе нравится, и никакой связи там с…. о есть я помню, где я это сделала и где я купила, но как-то никакой связи нет. Еще была сова, но я ее с собой не взяла.

С. Красивая штука.

Л. Я ее купила в Оренбурге.

С. Как ты их собрала, и почему решила их собрать?

Л. Не знаю. Я сначала их начала собирать с мыслью отправить письмо. А потом что-то как-то…ну не знаю, мне показалось это интересным, отправить [письмо] с чем-то, с цветочком. Потом, я просто начала собирать цветы, которые мне, например, нравились, когда я их где-то видела. Вот. А колосок тоже такой… симпатичный. [мы примериваемся и фотографируем]

С. Как, по-твоему, вообще экспедиционный опыт у тебя прижился в сознании, как-то оказал влияние, может быть, на то, как ты смотришь, как антрополог, например, на мир, на людей, на пейзаж в том числе?

С. Ну я не знаю, так, если из мыслей, которые после практики... Ну понятно, я хочу еще поехать.

С. А ты хотела бы еще поехать?

Л. Ну да.

Ж. Туда же?

Л. Это спорный вопрос, хотела бы я в Оренбуржье еще поехать? Скорее нет, чем да. (3.0) Ну.. то что да, я хотела бы там дальше, например, с людьми работать, опять-таки брать интервью, но может уже … то есть как антрополог тоже бы хотелось, просто непонятно куда это прикладывать. Как журналист.

С. Тебе этот опыт понравился, брать интервью?

Л. Да. Я люблю с людьми разговаривать. Мне интересно, что-нибудь о них узнавать. Как раз когда про жизнь интересней, чем когда ты на какое-то интервью идешь, у тебя цель узнать не про жизнь человека, а про что-то другое. Это как-то уже так. Про жизнь узнавать, конечно, интересней всего.

С. Всегда фоном идет вся жизнь. Может какой-то акцент есть, но… Хотя подходы у этнологов разные бывают.

Л. Ну, у нас тоже был опросник…. Хотя может вопрос в том, насколько личные вопросы… нельзя же придти там... например, я никогда не задавала вопросы про религию в самом начале, потому что это было бы странно. Или вопросы типа «как вы с мужем познакомились» — тоже странно звучат.

Ж. Ну ты же можешь задать только эти два вопроса, тебе же ничего не мешает

С. … "у меня два вопроса". Во что вы верите и как вы познакомились с мужем? [смеемся]

Л. Не, ну просто, это же личные вопросы. Так неудобно.

С. Тебе нравится глубокое интервью?

С. Это интересно, посмотреть какая жизнь там была у другого человека. Что у него было? Вообще у каждого есть, что рассказать на самом деле.

С. Елена Игоревна говорит об этом часто, что высшее искусство интервьюера: услышать то, о чем молчат или то, о чем не хотят говорить. (1.5.) Ну… ты, я так понимаю, идешь в магистратуру….?

Л. [смеется] Я пока еще думаю, но вообще я поступила в вышку на культурологию и думаю пока об этом.

Ж. А почему на культурологию?

Л. Ну, опять-таки. Я хочу работать в музее дальше и… о есть культурология ближе в принципе к музеям… если это не музей истории, а музей искусства. Я думала о том, что можно было бы поступить на искусство, а культурология — это такой типа… ну просто шансы того, что я смогу реально поступить сейчас в магистратуру на искусство не очень велики. Я так думаю. А культурология — это что-то среднее между тем, что я изучала (культурология, антропология) - и искусством. И это применительно к музею в дальнейшем. Вот.

С. Да, в Вышке может быть интересно. Я не знаю, кто там, правда, культурологией занимается. Знаю только историков…

Л. Но это не то, чтобы совсем… то есть я думала об этом, но выбор как-то за меня был сделан по сути. Я писала две олимпиады. Писала к нам и писала туда. Я не поступила по нашей олимпиаде. А по олимпиаде в вышку поступила.

С. Подожди, олимпиада в магистратуру?

Л. Да, ну универсиада у нас была. Ты ее пишешь, если ты получаешь определенные баллы, то тебе дают максимум баллов за ДВИ и не надо ДВИ писать.

С. Вы пишите ДВИ чтобы поступить в магистратуру?

Л. Да. То есть можно было по универсиаде поступить...

Ж. Слушай, у нас такого не было. Получается, что очень много народа уходит, проучившись четыре года. Многие хотят уйти, хотя бы эта мысль, что ты можешь, у тебя есть выбор. А так ты учишься и в середине ты не можешь уйти, потому что ты никто. Тебе надо опять с первого курса начинать учиться или что-то такое.

С. По секрету, можно сказать, что ты никто и когда пять лет закончишь. [смеемся]

Л. А у нас некоторые не идут вообще никуда, ни в какую магистратуру.

С. Просто закончив?

Л. Да, всё. Типа зачем? Вообще непонятно, зачем было начинать!

С. Ну, понятно, здесь вопрос не столько где ты находишься юридически, на каком факультете, а что ты хотела бы делать дальше. Хотела бы ты использовать этот опыт интервью и т.д.

Л. Да. Соответственно журналистика. Я брала одно или два интервью как журналист. Да, в этой сфере. Но я пока думаю между музеем и журналистикой.

Ж. А почему ты выбрала такое классическое… музей?

Л. Первоначально, на 4 курсе я хотела вообще никуда не идти, ни в какой исторический музей. Зачем туда идти. А я хотела музей искусства. Но с музеем искусства все сложнее было, потому что, соответственно, там нужны были люди, которые закончили отделение искусств, либо очень хорошо разбираются. К тому же там музей современного искусства. Потом я пошла, значит, волонтерить в МОММА, музей современного искусства и в наш Исторический. Просто так, не знаю, почему исторический. Почему бы нет, я подумала. И потом я, значит, волонтерила-волонтерила, потом у нас начались занятия по экскурсоведению. Нас там этому обучали. Потом дали возможность проводить экскурсии ну каждый там по своей теме. И что-то мне настолько понравилось… Я по-другому для себя открыла исторический музей. Я поняла, что зачем мне сейчас идти на искусство, зачем мне в принципе… то есть мне интересно в историческом музее. И вот сейчас менять свое обучение настолько кардинально и идти на историю искусства… Я не считаю что у меня получилось бы лучше, чем у тех, кто учились в бакалавриате на отделении искусств, ну все-таки. И интерес к искусству медленно как-то перерос в интерес к тому, что есть в историческом музее… само собой так произошло.